|
Барковиана
|
|
«Это лучшее мое произведение…» А. С. Пушкин «Прими собранье пестрых глав, Полусмешных, полупечальных, Простонародных, идеальных, Небрежный плод моих забав, Бессонниц, легких вдохновений, Незрелых и увядших лет, Ума холодных наблюдений И сердца горестных замет». А. С. Пушкин глава первая Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Кобыле так с утра заправил, Что дворник вытащить не мог. Его пример другим наука: Коль есть меж ног такая Не тычь её кобыле в зад, Как С утра, как дядя Зорьке И тут инфаркт его хватил. Он состояние оставил: Всего лишь четверть прокутил. И сей пример другим наука: Что жизнь? Всю жизнь работаешь, копишь И недоешь, и недоспишь, Уж кажется, достиг всего ты, Пора оставить все заботы, Жить в удовольствие начать, И прибалдеть, и приторчать… Ан нет. Готовит снова рок Последний жесткий свой урок. Итак, пиздец приходит дяде. Навек прощайте, водка, бляди… И, в мысли мрачны погружён, Лежит на смертном одре он. А в этот столь печальный час, В деревню вихрем к дяде мчась, Ртом жадным к горлышку приник Наследник всех его сберкниг, Племянник. Звать его Евгений. Он, не имея сбережений, В какой-то должности служил И милостями дяди жил. Евгения почтенный папа Каким-то важным чином был. Хоть осторожно, в меру хапал, И много тратить не любил, Но всё же как-то раз увлекся, Всплыло, что было Как говорится, папа спёкся И загремел на десять лет. А, будучи в годах преклонных, Не вынеся волнений оных, В одну неделю захирел, Пошел Мамаша долго Такой уж женщины народ. «Я не стара ещё,— сказала,— Я жить хочу! Ебись всё в рот!» И с тем дала от сына ходу. Уж он один живет два года. Евгений был практичен с детства. Свое мизерное1 наследство Не тратил он по пустякам. Пятак слагая к пятакам, Он был глубокий То есть умел судить о том, Зачем все пьют и там, и тут, Хоть цены все у нас растут. Любил он тулиться2. И в этом Не знал ни меры, ни числа. Друзья к нему А член имел, как у осла. Бывало, на балу, танцуя, В смущенье должен был бежать: Его трико давленье хуя Не в силах было удержать. И ладно, если б всё сходило Без шума, драки, без беды, А то ведь получал, мудило, За баб не раз уже пизды. Да только всё без проку было. Лишь оклемается И ну пихать свой мотовило3 Всем Мы все ебёмся понемногу И где-нибудь, и как-нибудь, Так что поёбкой, слава богу, У нас не запросто блеснуть. Но поберечь невредно Член к нам одним концом прирос! Тем паче, что и в наше время Так на него повышен спрос. Но ша. Я, кажется, зарвался. Прощения у вас прошу И к дяде, что один остался, Вернуться с вами поспешу. Ах, опоздали мы Старик уже в бозе почил4. Так мир ему! И слава богу, Что завещанье настрочил. Вот и наследник мчится лихо, Как за блондинкою грузин… Давайте же мы выйдем тихо, Пускай останется один. Ну, а пока у нас есть время, Поговорим на злобу дня. Так что я там пиздил про семя? Забыл. Но это всё хуйня, Не в этом зла и бед причина. От баб страдаем мы, мужчины. Что в бабах прок? Одна пизда, Да и пизда не без вреда. И так не только на Руси: В любой стране Где бабы, скажут, быть беде. Cherchez Где Но лишь её поставишь раком, Концом её И всё забудешь, всё простишь, Да только член прижмёшь И то уже tout le monde est gai6. А ежели ещё минет, А ежели ещё… Но нет, Черёд и этому придёт, А нас теперь Евгений ждёт. Но тут насмешливый читатель Возможно, мне вопрос задаст: «Ты с бабой сам лежал в кровати? Иль, может быть, ты педераст? Иль, может, в бабах не везло, Коль говоришь, что в них всё зло?» Его без гнева и без страха Пошлю интеллигентно на хуй. Коль он А коли Я сам люблю, к чему скрывать, С хорошей Но баба бабой остаётся, Пускай как бог она ебётся! глава вторая Деревня, где скучал Евгений, Была прелестный уголок. Он в первый день без рассуждений В кусты крестьянку поволок, И, преуспев там в деле скором, Покойно вылез из куста, Обвел своё именье взором, Поссал и молвил: «Красота!» Один среди своих владений, Чтоб время с пользой проводить, Решил в то время мой Евгений Такой порядок учредить: Велел он бабам всем собраться, Пересчитал их лично сам, Чтоб легче было разобраться, Переписал их по часам… Бывало, он ещё в постеле Спросонок чешет два яйца, А под окном уж баба в теле Ждёт с нетерпеньем у крыльца, Да кто ж такое стерпит, боже! А мой герой, хоть и ослаб, Ебёт и днем и ночью баб. В соседстве с ним и в ту же пору Другой помещик проживал. Но тот такого бабам дёру, Как мой приятель, не давал. Звался сосед Владимир Ленский. Столичный был, не деревенский, Красавец в полном цвете лет, Но тоже свой имел привет. Похуже баб, похуже водки, Не дай вам бог такой находки, Какую сей лихой орёл В блатной Москве себе обрёл. Он, избежав разврата света, Затянут был в разврат иной. Его душа была согрета Наркотика струёй шальной. Ширялся7 Вова понемногу, Но парнем славным был, ей-богу, И на природы тихий лон Явился очень кстати он. Ведь мой Онегин в эту пору От ебли частой изнемог. Лежал один, задёрнув шторы, И уж смотреть на баб не мог. Привычки с детства не имея Без дел подолгу пребывать, Нашел другую он затею И начал крепко выпивать. Что ж, выпить Но мой герой был пьян до света, Из пистолета в туз лупил И, как верблюд в пустыне, пил. О, вина, вина! Вы давно ли Служили идолом и мне?.. Я пил Её там не нашел покуда, И сколько Но пусть не прячется, паскуда! Найду, коль есть она вообще. Онегин с Ленским стали други… В часы свирепой зимней вьюги Подолгу у огня сидят, Ликёры пьют, за жизнь пиздят. Вот раз Онегин замечает, Что Ленский как-то отвечает На все вопросы невпопад, И уж давно смотаться рад, И пьёт уже едва-едва… Послушаем-ка их слова: «Куда, Владимир, ты «О да, Евгений, мне «Постой, с кем время ты проводишь? Скажи, ужель нашлась «Ты угадал. Но только… «Ну, шаровые!10 Ну народ! Как звать чувиху эту? Ольга? Что? Не даёт? Как, не даёт?! Ты, знать, неверно, братец, просишь. Постой, ведь ты меня не бросишь На целый вечер одного? Не ссы! Добьёмся своего! Скажи, там есть ещё дыра? Родная Ольгина сестра?! Сведи меня».— «Ты шутишь».— «Нету! Ты будешь тулить ту, Так что ж, мне можно собираться?» И вот друзья уж рядом мчатся. Но в этот день мои друзья Не получили ни хуя, За исключеньем угощенья. И, рано испросив прощенья, Летят домой дорогой краткой. Мы их послушаем украдкой: «Ну, что Напрасно поднял ты меня. Ебать там никого не стану, Тебе ж советую Татьяну».— «Татьяну? Что Баб понимаешь ты хуёво! Когда-то, в прежние года, И я драл С годами гаснет жар в крови, Теперь ебу лишь по любви». Владимир сухо отвечал, И после во весь путь молчал. Домой приехал, принял дозу, Ширнулся, сел и загрустил. Одной рукой стихи строчил, Меж тем двух ёбарей явленье У Лариных произвело На баб такое впечатленье, Что у сестёр пизду свело. глава третья Итак, она звалась Татьяна… Грудь, ноги, И этих ног счастливый плен Мужской ещё не ведал член. А думаете, не хотела Она попробовать конца? Хотела так, что аж потела И изменялася с лица. И всё же, несмотря на это, Благовоспитанна была, Романы про любовь искала, Читала их, во сне спускала И целку строго берегла. …Не спится Тане: враг не дремлет, Любовный жар её объемлет. «Ах, няня, няня, не могу я, Открой окно, зажги «Ты что, Онегина скорей хочу!» Татьяна утром рано встала, Пизду об лавку почесала, И села у окошка сечь11, Как Бобик Жучку будет влечь. А Бобик Жучку шпарит раком! Чего бояться им, Лишь ветерок в листве шуршит! А то, глядишь, и он спешит, И думает в волненье Таня, Как это Бобик не устанет Работать в этих скоростях? Так нам приходится в гостях Или на лестничной площадке Кого-то тулить без оглядки. Вот Бобик кончил, с Жучки слез И вместе с ней умчался в лес. Татьяна ж у окна одна Осталась, горьких дум полна. А что ж Онегин? С похмелюги Рассолу выпил целый Нет средства лучшего, о други! И курит топтаный долбан12. О, долбаны, бычки, окурки! Порой вы слаще сигарет! Мы же не ценим вас, придурки, Иль ценим вас, когда вас нет. …Во рту говно, курить охота И вдруг в углу находит кто-то Полураздавленный бычок. И крики радости по праву Из глоток страждущих слышны! Я честь пою, пою вам славу, Бычки, окурки, долбаны! Ещё кувшин рассолу просит, И тут письмо служанка вносит. Он распечатал, Конец в штанах мгновенно встал Себя недолго Женя мучил Раздумьем тягостным. И вновь, Так как покой ему наскучил, Вином в нём заиграла кровь. В мечтах Татьяну он представил, И так, и сяк её поставил… Решил: «Сегодня ввечеру Сию Татьяну отдеру!» День пролетел, как миг единый. И вот Онегин уж идёт, Как и условлено, в старинный Тенистый парк. Татьяна ждёт. Минуты две они молчали… Подумал Женя: «Ну, держись!..» Он молвил: «Вы ко мне писали». И гаркнул вдруг: «А ну, ложись!» Орех, могучий и суровый, Стыдливо ветви отводил, Когда Онегин член багровый Из плена брюк освободил. От ласк Онегина небрежных Татьяна как в бреду была. В шуршанье платьев белоснежных И после стонов неизбежных Свою невинность пролила. Ну, Ведь, если глубже разобраться, Надо разгрызть, чтоб съесть орех. Но тут меня вы Изгрыз, поверьте, сколько мог. Теперь увольте Я целок больше не ломок. Ну вот, пока мы здесь пиздили, Онегин Таню отдолбал, И нам придётся вместе с ними Скорее поспешить на бал. О, бал давно уже в разгаре! В гостиной жмутся пара к паре, И член мужчин всё напряжён На баб всех, кроме личных жён. Да и примерные супруги В отместку брачному кольцу, Кружась с партнёром в бальном круге, К чужому тянутся концу. В соседней На скатерти А за портьерою в углу Ебут кого-то на полу. Лакеи быстрые снуют, Там хлопают бутылок пробки… Татьяна же после поёбки Наверх тихонько поднялась, Закрыла дверь и улеглась. В сортир летит Евгений сходу. Имел он за собою моду Усталость ебли душем снять, Что нам не вредно б перенять. Затем к столу Евгений мчится, И надобно ж беде Владимир с Ольгой за столом, И член, естественно, колом. Он к ним идёт походкой чинной, Целует руку ей легко. «Здорово, Вова, друг старинный! Je vous en prie14, бокал „Клико“!»15 Бутылочку «Клико» сначала, Потом зубровку16, И через час уже качало Друзей, как листья на ветру. А за бутылкою «Особой»18 Онегин, плюнув вверх икрой, Назвал Владимира разъёбой, Владимир, поблевав немного, Чего-то стал орать в пылу, Но, бровь свою насупив строго, Спросил Евгений: «По еблу?..» Хозяину, что бегал рядом, Сказал: «А ты поди поссы!» Попал случайно в Ольгу взглядом И снять решил с неё трусы. Сбежались гости. Наш кутила, Чтобы толпа не подходила, Карманный вынул пистолет. Толпы простыл мгновенно след. Её меж рюмок отымел. Затем зеркал побил немножко, Прожёг сигарою диван, Из дома вышел, крикнул: «Прошка!» И уж сквозь храп: «Домой, болван!» глава четвертая Meтельный вихрь во тьме кружится, В усадьбе светится окно. Владимир Ленский не ложится, Хоть спать пора уже давно. Он в голове полухмельной Был занят мыслию одной И под метельный ураган Дуэльный чистил свой наган19. Разъёба, пидоp и говно! Как солнце Дуэль до смерти! Решено!» Залупой красной солнце встало. Во рту Онегин встал, раскрыл ебало И выпил водки двести грамм. Звонит. Слуга к нему вбегает, Рубашку, галстук предлагает, На шею вяжет чёpный бант… Двеpь Не стану приводить слова. Не дав ему пизды едва, Сказал Онегин, что пpидёт, У мельницы пусть, сука, ждёт! Поляна белым снегом крыта. Да, здесь всё будет шито-кpыто. «Мой секундант,— сказал Евгений.— Вот И вот друзья без рассуждений Становятся между беpёз. «Миpиться? На хуй эти штуки! Наганы взять прошу я в руки!» Онегин молча скинул плед И также поднял пистолет. Он на врага глядит чрез мушку… Владимир тоже поднял пушку, И не куда-нибудь, а в глаз Наводит дуло, пидаpас. Евгения менжа21 хватила, Мелькнула мысль: «Убьёт, мудило! Ну подожди, дружок, дай И первым свой спустил курок. Упал Владимир. Взгляд уж мутный, Как будто полон сладких гpёз. И, после паузы минутной, глава пятая Весна для нас, мужчины, мука. Будь хром ты, крив или горбат, Лишь снег А в яйцах звон!.. Прекраснейшее время года, Душа виолою22 поёт, Преображает нас природа: У стариков и то встаёт!.. Лист клейкий в пальцах разотрите, Дела забросьте все свои, Все Ебутся лихо воробьи! Вокруг Все перья дыбом, бравый вид! Догонит милую И раком, раком норовит! Весной, как это всем известно, Блудить желает каждый скот, Но краше всех, скажу вам честно, Ебётся в это время кот. О, сколько страсти, сколько муки, Могучей сколько простоты Коты поют… И эти звуки Своим подругам шлют коты… И в схватке ярой рвут друг В любви сильнейший только прав! Лишь для него стоит подруга, Свой хвост с готовностью задрав. И он придёт, То право он добыл в бою! Покровы прочь! Он под вселенной Подругу выдерет свою. Нам аллегории не внове, Но всё ж скажу, при всём при том, Пусть не на крыше и без крови, Но не был кто из нас котом? И, пусть с натяжкою немножко, Но в каждой бабе есть и кошка. Я пересказывать не стану Вам всех подробностей. Скажу Лишь только то, что я Татьяну Одну в деревне нахожу. А Ольга? Что ж, натуры женской Не знал один, должно быть, Ленский: Ведь не прошел ещё и год, А Ольгу уж другой ебёт. Уж Ольгиным другой стал мужем, Но не о том, друзья, мы тужим, Знать, так назначено судьбой. Прощай же, Ольга, бог с тобой!.. Затягивает время раны. Но не утихла боль Татьяны; Хоть уж не целкою была, А дать другому не могла. Онегина давно уж Бродить пустился он по свету. По слухам, где-то он в Крыму, Теперь всё по хую ему!.. «Но замуж как-то нужно, всё же, Ходил тут, девку отодрал, Дружка убил Твердила мать. И без ответа Не оставались те слова. И вот запряжена карета, глава шестая Дороги! Мать твою налево!.. Кошмарный сон, верста к версте… Ах, Александр Сергеич, где вы?.. У нас дороги ещё те!.. «Лет чрез пятьсот дороги, верно, У нас изменятся безмерно»,— Так ведь писали, помню, вы? Увы! Вы, видимо, правы!.. Писали вы: «…дороги плохи, Мосты забытые гниют, На станциях клопы да блохи Заснуть минуты не дают…» — И на обед дают говно… Теперь не то уже давно. Клопы уже не точат стены, Есть где покушать и попить, Но цены, Александр Сергеич, цены!.. Уж лучше блохи, блядью быть!.. Однако ж сей базар оставим, И путь к Татьяне свой направим, Затем, что ветер сладких грёз Нас далеко уже занёс. Я рад бы обойтись без мата, Но дело, видно, хуевато: Село У Тани кругом голова. В деревне новый Затменье, буря, конец света. Здесь Кишат, и каждый, бля, неплох! Ей комплимент за комплиментом Здесь дарят (мечутся не зря!) И, ловко пользуясь моментом, Ебут глазами втихаря. Один глядит едва, украдкой, Походкой мимо ходит краткой… В углу давно и гул, и спор: «Да я б влупил ей, «Нет, чересчур она «Так что же, я худых люблю И этой, верно уж, влуплю».— «Нет, эту вам не «Так что ж, я лгу, ебёна «Посмотрим!» — «Хули там, «Так что же, господа, пари? Вы принимаете, «Я захочу, так и минет Она возьмёт, чёрт «Так что, «Вы искушаете «Через неделю «Минет, минет… А если «А если нет — всё отдаю И целый месяц вас «Что ж, вызов принят! По рукам! Дворецкий, дайте-ка стакан! Вас рады видеть, милый граф, Вы опоздали, просим «Виват!23 До дна, мой граф, «Скажите, граф, а кто она, Вон, у колонны? Нет, не та! Та, что скромна так и проста».— «Ах, эта? Ларина, корнет. Впервые появилась в свет! Что, «Но там не светит «Поручик, Умело если подойдёшь… Пора на танец приглашать!..» Гремит мазурка на весь зал… Друзья, как я уже сказал, Что непривычен Тане был Кутёж московский, жар и пыл. Поручик же был хват24 и фат25 И пили за него виват! Не в первый раз такие споры Он заключал и побеждал. Черны усы и звонки Виктории26 он лёгкой ждал… Читателя томить не стану. Она пришла. Мою Татьяну Обхаживал недолго он. Хитёр, как змей, силён, Заправил ей таки пистон… Hа свете, братцы, всё говно. Мы Пока бокал пенистый пьём, Пока красавицу ебём, Ебут самих нас в жопу Таков, увы, закон природы. Рабы страстей, рабы порока, Стремимся мы по воле рока Туда, где б выпить иль ебнуть, Стремимся сделать это с жаром И поскорее улизнуть. Hо время между тем летит И ни хуя нам не простит: То боль в спине, То геморрой, то где-то шишка, Hачнём мы кашлять и дристать, И пальцем в жопе ковырять, И вспоминать былые годы… Таков, увы, закон природы. Потом свернется лыком хуй, И, как над ним ты ни колдуй, Он больше никогда не встанет, Кивнёт Как вянут нежные цветы Морозом тронутой весны. Так всех, друзья, нас скосят годы. Таков, увы, закон природы. |
|
1 2 3 4 Почить 5 Cherchez la femme 6 Tout 7 8 9 Вотще 10 Шаровой 11 12 13 Сика (вар. 14 15 «Клико» («Вдова Клико», франц. Veuve 16 17 18 «Особая» (вероятно, имеется 19 20 Monsieur Chartreuse 21 22 Виола (итал. 23 Виват (лат. 24 Хват 25 Фат (франц. fat, 26 Виктория (лат. |